Есть места, куда хочется вновь и вновь возвращаться, где не идёшь, как обычный пешеход, а гуляешь, наслаждаешься пролетающей мимо тебя жизнью, дышишь этими улицами, переулками, проездами. Именно таким местом является Замоскворечье, воспетое великолепнейшим русским писателем Иваном Шмелёвым. Я, не будучи москвичом, каждый раз бывая в столице, непременно хожу гулять и наслаждаться Москвой на Большую Ордынку, на Пятницкую, в Кузнецы. Памятник Шмелёву - это дань благодарных москвичей и гостей города мастерству и магии слова певца Замоскворечья. Приходите. Погулять, подышать Москвой, поклониться памяти Мастера.
Красивый, скромный, безпомпезностей бюст!!! Удивляюсь тем, кто низкую оценку поставил! Спасибо городу, что здесь хотя бы бюст этому великому писателю есть!
Обнаружить бюст Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950) в сквере между инженерным корпусом Третьяковки, особняком Демидова (научно-педагогической библиотекой им. Ушинского, ранее – гимназия, которую и окончил Иван Сергеевич) и Домом писателей было крайне неожиданно. Хотя перевезена сюда скульптура работы Лидии Лазуновской, созданная ещё при жизни писателя в Париже, была в 2000 г.
В глаза скромная композиция не бросается, и далеко не все гиды на экскурсиях по Замоскворечью готовы рассказывать о нём. Памятник вызвал противоречивые чувства, думаю, не у меня одной. С одной стороны, это дань памяти известному русскому писателю (автору «Лета Господня»), который очень хотел быть похороненным на родине – в любимой Москве, а не на чужбине, в вынужденной эмиграции. Что и произошло через 50 лет после ухода из жизни: перезахоронен прах Шмелева и его жены на кладбище Донского монастыря был в мае 2000. С другой – это напоминание о неоднозначной позиции Ивана Сергеевича, чьего единственного сына расстреляли за участие в «белом терроре», а самого его обвиняли в коллаборационизме (когда он поддержал на первых порах нападение Германии в 1941-м).
Бронзовый бюст-памятник, установленный на небольшой колонне, лаконичен и даже аскетичен. Выражение лица с запавшими глазами, скорбно опущенными уголками губ и обтянутым кожей черепом (как бывает у старцев на пороге смерти) – бесконечно уставшего, измождённого думами, несчастного и глубоко страдающего человека. Какой-то безысходностью и огромной личной трагедией повеяло от памятника. А, может, всё дело в отвратительной ноябрьской погоде и ледяном дожде…